Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»
– Через четверть часа Куров должен подойти, он свой наблюдательный пост уже сдал, сейчас к нам идет.
Но частный пристав ошибся, Куров влетел в дверь уже через минуту. Лицо его пылало, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
– Ваше высокоблагородие, такое случилось! – закричал он с порога.
– Что? – в один голос спросили все.
– Гедоева нашли мертвого – с ножом под ребрами – на заднем дворе за борделем его жены!
Господи, неужели все обитательницы борделей такие дуры, или этот – исключение из правил и просто по невезению собрал под своей крышей полных идиоток?
Щеглов уже умаялся с ними разговаривать.
Проститутки, как заведенные, твердили одно и то же: «ничего не видели и не слышали», и, как по команде, просили вызвать к ним хозяйку.
– Мадам Аза вам сама все расскажет, здесь девушки просто работают, а больше ничего не знают, – на все лады повторяли они и скромно опускали глаза.
Глупость или все-таки заговор?
Щеглов и Дмитрий обосновались в небольшой комнате с круглым окошком под потолком. Девушки объяснили, что это – личный кабинет хозяйки. Щеглов вел допросы, а Дмитрий слушал. Очередная девица плакалась и клялась в своем полном незнании. Они просто теряли время! Может, пока капитан допрашивает девиц, обыскать бордель?
Мебели в кабинете Гедоевой оказалось раз-два и обчелся. Так что искать предстояло в комоде и в шкафу. Находка не заставила себя ждать. В верхнем ящике комода лежала глиняная трубка, та была пуста, но исходивший от нее характерный запах не оставлял никаких сомнений – здесь курили гашиш.
Дмитрий дождался, пока Щеглов отправит очередную ничего не слышавшую и не видевшую за дверь, и повернулся к капитану, демонстрируя трубку.
– Вот вам и гашиш, Петр Петрович, – объявил он и предложил: – Нужно посмотреть, где здесь прячут отраву.
Они вдвоем обыскали комнату и быстро нашли под кроватью железный сундучок. Он так же, как и трубка, издавал специфический запах и так же был пуст. Рядом с сундучком валялся сломанный навесной замок.
– У кого-то не было ключа, но ему очень хотелось покурить, – определил Щеглов. – Если вспомнить, что комната принадлежит Азе, то ключ, скорее всего, находится у нее. Кто-то нуждался в гашише, а женщина не пришла, поскольку в это время рожала, вот нетерпеливый клиент и похозяйничал. Значит, нам нужно найти того, кто назовет имя этого курильщика. Я думаю, что имя мы знаем, поэтому наша задача – просто добиться подтверждения, а раз так, то пора нам поговорить с Неонилой.
Капитан подошел к двери и крикнул в коридор:
– Куров, давай сюда рыжую Неонилу!
За дверью послышалась перебранка, а следом квартальный втолкнул в комнату высоченную и пышнотелую бабу с ярко-рыжими волосами. Та злобно зыркнула на мужчин, но тут же опомнилась и заулыбалась ярко-красными губами.
– Что угодно господам? Есть девочки на любой вкус, или, может, выпить и закусить изволите?
– Мы не гости, – прервал ее Щеглов, – нам в вашем борделе столоваться без надобности. Я буду задавать вопросы, а ты станешь отвечать, а иначе первая в крепость пойдешь за причастность к убийству.
– Да почему же я?! – тут же завопила великанша. – Я ничего не видела и ничего не знаю.
– А вот эта песня сегодня не пройдет! – гаркнул Щеглов. – Нам известно, как ты со своим любовником Конкиным весь гашиш у убитого украла, даже здесь замок сломала, чтобы последнее выгрести.
– Да что вы говорите, барин? – побледнела Неонила. – Я Конкину никакая не любовница – так, обслуживаю его, пока хозяйка не знает, он лично мне деньги платит. Но про его дела я ничего не ведаю.
– Не ведаешь, а когда ты дерущихся мужиков во дворе у своего любовника растаскивала, тоже не знала, из-за чего побоище вышло? Это ты своим подругам безмозглым врать будешь, а я и так все знаю. Гедоев гашиш привез, вы с любовником его забрали, а денег не заплатили, и потом беднягу зарезали, чтобы и деньги, и товар себе оставить. Неизвестно еще, кто из вас нож ему под ребра воткнул, ты, небось, посильнее Конкина будешь, тебе такой удар нанести ничего не стоит.
Женщина всхлипнула, и Ордынцев заметил в ее глазах страх.
– Да, помилуй бог, ваше высокоблагородие, вы напраслину на меня наговариваете, никогда я убийцей не была, да и чужого сроду не брала. Я вам все до капельки расскажу, что знаю, вы спрашивайте: я все как на духу, как перед святой иконой!
– Посмотрим! Если поможешь следствию, может, и выхлопочу для тебя послабление, – пообещал частный пристав. Он сурово нахмурился и спросил: – Печерского знаешь?
– Да как же, он почитай каждый день приходит; раньше с девочками все баловался, а теперь придет сюда, трубку, что ему хозяйка в комоде набитой оставит, закурит – и не выходит из комнаты.
– Печерский сколько вечеров подряд тут был? – уточнил капитан. – Ты не юли, мы и сами все знаем, я проверяю твою честность.
– Не было его долго, а позавчера появился. У хозяйки для него трубка всегда приготовлена. Первый вечер граф трубку нашел, но вчера, когда пришел, а трубка не набита, он такой скандал устроил, орал, что поубивает нас всех, если мы траву ему не дадим. Я Печерскому русским языком объяснила, что трава есть только у самой хозяйки, у нас ничего нету, тогда он как будто что-то вспомнил, под кровать полез и железный сундучок достал, хотел открыть его, а там замок. Так он ящик комода, где трубка лежала, снова выдвинул, нож достал и начал петли на сундучке им поддевать. Ну, я поняла, что граф отвлекся, и вышла из комнаты, а он здесь остался, но больше не шумел.
– Нож, говоришь? – заинтересовался Щеглов. – Какой он был, помнишь?
– Да чего помнить, я его сколько раз видела, хозяйка его здесь держала, говорила, что муж ей подарок с Кавказа привез. Вроде из особенного булата нож этот сделанный, а ручка у него – серебряная с чернью.
– Вот видишь, милочка, ты и призналась, – потер руки капитан, – именно такой нож Гедоеву под ребра и загнали. Ты это и сделала, больше некому, подучил тебя твой любовник, а ты и рада услужить.
Тут уж Неонила зарыдала в голос, и крупные, как все у этой великанши, слезы побежали по ее красным щекам.
– Мамой покойной клянусь, не делала я этого!
– Ну, а кто тогда? Твой любовник Конкин? – продолжал давить Щеглов.
– Про Конкина не скажу, не знаю. Только зачем тому хозяйкиного мужа убивать, если он ему товар привозил? Купец мне сам в подпитии хвастался, что с этого Алана огромные деньжищи имеет, только тому ничего не дает. Это все Печерский сделал! Хозяйка ведь от него забеременела, я уж не знаю, зачем ей это понадобилось, но она так старалась от этого графа ребенка завести. Может, надеялась, что тот ее содержать станет, да только, по мне, кто на траву запал – тот все до последней нитки спустит, от него толку уже не будет.
– Мало ли у графа незаконных детей, он ведь ничего не обещал этой женщине, разве не так? – скептически скривил рот частный пристав.
– Так это понятно! Только хозяйкин муж обо всем узнал. Поэтому он и бил Азу смертным боем, та даже раньше срока родила, слава богу, что и сама, и сынок выжили. Мадам мне призналась, что муж грозился ее любовника убить, да, видно, тот сильнее оказался, справился с хозяйкиным задохликом.
– Значит, ты утверждаешь, что ни ты, ни твой любовник к убийству не причастны? – задумчиво, как будто начиная верить женщине, уточнил капитан. – К тому же ты предполагаешь, что любовник твоей хозяйки убил ее мужа на почве ревности.
– Про Печерского не могу сказать, чтобы он хозяйку ревновал. Он с ней обращался как с прислугой, – вспомнила Неонила, – а про мужа мне мадам Аза так и говорила, когда в первый раз избитая пришла: вроде Алан узнал про ее любовника и пообещал того убить.
– Хорошо, будем считать, что ты помогла расследованию, – заявил Щеглов. – Иди к остальным женщинам – и головой мне отвечаешь за то, чтобы никто из борделя не сбежал! Смотри, чтобы все твои девицы на месте были, мне ведь донесли, что ты у хозяйки – правая рука.
– Врут, ваше высокоблагородие, я – бедная девушка, – заныла Неонила, но с готовностью поднялась и пошла к двери. Там она нерешительно остановилась и, подобострастно улыбаясь, поинтересовалась: – Можно нам сегодня заведение открыть, а иначе убыток большой будет?
– Как приставы тело увезут – можете открывать, – разрешил Щеглов, и строго прикрикнул: – Сама завтра утром ко мне в участок придешь и девок своих приведешь, запишем ваши показания. Чтобы все к девяти утра пришли, не опаздывайте.
Неонила заверила пристава, что они будут минута в минуту, и выбежала за дверь, а пристав предложил Ордынскому:
– Похоже, что из здешних обитательниц мы выжали все, что можно, забирайте трубку, а я возьму ларец. Пора нам поговорить с несчастной вдовой.
